Михаил Жванецкий «Письмо сыну»

Для меня известие о том, что не стало Михаила Михайловича означало, конец красивой русской речи. Так больше не говорит никто. Конец очень тонкого интеллигентного юмора, так больше не пошутит никто. Я безумно рада, что познакомила с его творчеством сына, он был в восторге. Слушать его речь можно долго, еще дольше смаковать услышанное. Его памяти хочу познакомить своих читателей с моим любимым произведением Михаила Жванецкого «Письмо сыну».

Вкладываешь в него жизнь и с удивлением видишь, что у него своя. Вкалывал человек, вкалывал, а тот вырос и не хочет жить под мышкой. Ужас! Просит денег на то, что мне не нравится, тратит здоровье на то, что ему вредно. Разве я не прав? Разве он не прав? Все вырастают, отходят и оставляют самых преданных на перроне. Остается прижать к окну вагона свое расплющенное лицо: „Ну, звони хотя бы, сынок…“

Когда у тебя будет сын, постарайся быть осторожным. Боюсь, что ты не сможешь, но они всегда другие. Я и ты, ты и он. Ты не сумеешь им руководить. Первый человек, который от тебя полностью зависит, а ты не сумеешь им руководить. В этом, наверное заложено разнообразие людей. С этим невозможно жить. Хочется наказать, заставить. Заставить можно, но лучше, если он, как ты у меня, найдет свою дорогу. Но основные знания: грамматику, математику, поведение среди людей, он обязан суметь сформулировать. Во-первых, чего он хочет от них, и что он может дать им взамен. Просто, чтобы либо потребовать, либо подчиниться.

Образование помогает терпеть унижения. Образование помогает переносить пытки. Образование вызывает уважение в тюрьме. Образование — это значит жить. Я не знаю, как это у них получается, но образованный человек живет намного дольше и лучше. Я не сказал бы богаче (кстати „богаче“ пишется без „т“, а в слове „лучше“ после „у“ идет „ч“). То есть, с удовольствием образованный живет. Богатый созерцает, что он получает, а образованный сравнивает то, что видит, с чем-то внутри себя и не нуждается в лишнем. Ему легче проникнуть и понять другого.

Образованный понимает темного человека, темный не понимает образованного, сынок. Темный ни разу в жизни не скажет слово „опровержение“, или „трепетный“, или „волнующий“. Он даже не скажет простую фразу: „Я с трудом пережил Ваш отъезд, девушка“. Он, сынок, не оставит женщине воспоминаний. Запоминаются не поцелуи, сынок. Запоминаются слова. У темного человека неинтересное молчание. Образование – это не память (хотя это и память), это не цитирование прочитанного, это формулирование своего на базе прочитанного. Даже неточное цитирование – уже кое-что свое, но под другой фамилией.

В суматохе, сынок, нельзя терять мысль. Мыслей не так много. Шуток миллионы, мыслей — сотни, идей — десятки, законов, по которым ходят люди — единицы. Их знают все, все знают одну идею темного человека. От него ждут хотя-бы небольшого самообразования, хотя-бы впечатления от прочитанного, только не от кино. Кино не рождает в зрителе мысль. Книга же научит смыслу, силе воли, когда полистаешь кого-нибудь, или прочитаешь кого-нибудь. Пусть твой сын будет образованным. И диплом тут ни при чем (кстати, он должен знать, что во фразе „ни при чем“ все слова пишутся отдельно). Все, мама оставила нам обед на кухне, подогрей себе. Я вернусь поздно. Много вызовов и мало лифтов.

Пожми мне руку, я пошел.

Светлой памяти Михаила Жванецкого посвящается